Завод, руководимый сыном основателя Александром Алексеевичем Жуковым, достаточно быстро развивался, достигнув выпуска 600 пудов мыла в год. Первоначальные деревянные заводские постройки вскоре заменили на кирпичные, которые стоят до сих пор, занимая все соседние участки (дома №№ 285–289). По соседству с производственными сооружениями построили жилые дома для рабочих и специалистов. (В 1904 г. здесь жили директор мыловаренного завода Андрей Егорович Ильгес и помощник директора ученый-химик Константин Ильич Ногин. Жуковы жили в собственном доме на Боровой, 86, и владели еще десятью домами в Петербурге). А.А. Жуков в 1895 г. стал членом Совета государственных кредитных установлений (одним из шести его выборных членов от купечества), попечителем приюта принца Петра Ольденбургского, в 1898 г. он вошел в состав членов Петербургской биржи и принял на себя обязанности церковного старосты церкви Утоли Моя Печали, стал деятелем обществ для распространения коммерческих знаний и попечения о бедных и больных детях. 19 февраля 1902 г. он скоропостижно скончался на 57-м году жизни и был похоронен рядом с отцом на Волковском православном кладбище. Кроме мыловаренного его наследники получили маслобойный (Боровая ул., 86, основан в 1885 г.), стеариновый (Лиговская ул., 285, основан в 1884 г.), нефтеперегонный (Лиговская ул., 291, основан в 1887 г.) и салотопенный (Волково поле, 25, позднее ликвидирован) заводы.

Несмотря на прибыли предприятия, рабочие Жукова в основном снимали углы у извозопромышленников Ямской слободы. Согласно медицинскому отчету полиции (1897) «теснота в домах переходит всякое вероятие; чердаки и подвалы и вообще множество квартир заняты угловыми жильцами, число которых доходило до десятков тысяч в шестистах угловых квартирах (в среднем по 5–6 человек в комнате); <…> все дома и квартиры, занятые угловыми жильцами, в санитарном отношении представляют верх безобразия… ввиду большой тесноты… Две трети общего количества инфекционных заболеваний в Александро-Невской части дает описываемый район». Сдача квартир внаем приносила огромные прибыли, поэтому предприниматели зачастую не уделяли должного внимания санитарно-техническим параметрам зданий. Содержатель Зоологического сада Эрнест Рост купил 5-этажный корпус заброшенной ватной фабрики и устроил там 79 квартир для сдачи их внаем угловым жильцам и разным артелям. Была разобрана даже фабричная труба, из кирпича которой затем построили четырехэтажный дом…

После смерти Александра Жукова руководство делом перешло к его сыну Алексею, ставшему членом совета Министерства торговли и мануфактур, членом и председателем правлений нескольких петербургских и российских акционерных обществ, вице-председателем общества заводчиков и фабрикантов. Содиректором и членом правления акционерного общества «А.М. Жуков» и других предприятий был и младший сын Александра Жукова потомственный почетный гражданин Григорий.

Александр Алексеевич Жуков, с 1877 г. участвовавший в управлении заводом, основавший вместе с отцом Торговый дом «А.М. Жуков» и унаследовавший его вместе с братом Николаем Алексеевичем, получил образование в Петербургском университете и стал в 1897 г. доктором философии в одном из немецких университетов. Он организовал на заводе большую химическую лабораторию, пригласив в нее Петра Ивановича Шестакова, Константина Ильича Ногина, Льва Яковлевича Карпова, Василия Александровича Щавинского и других ученых-химиков. В 1889–1900 гг. на Третьем Международном конгрессе по прикладной химии в Вене были представлены две работы, выполненные учеными лаборатории, в том числе проведенное А.А. Жуковым и П.И. Шестаковым исследование строения оксистеариновых кислот. В 1896 г. на Всероссийской художественной и промышленной ярмарке завод получил право изображать государственный герб на «мраморном» мыле.

В 1903 г. на смежных участках по Лиговке находились нефтеперегонный и вазелиновый завод (Лиговская ул., 285; 60 рабочих), стеариновый (Лиговская ул., 283; 159 рабочих) и мыловаренный (144 рабочих); а на Боровой ул., 86, – маслобойный завод (213 рабочих). Общая годовая прибыль всех предприятий наследников Жукова равнялась 6 590 900 руб.

В 1912 г. производство достигло максимума, завод процветал, а торговый дом, преобразованный в Акционерное общество, был близок к превращению в российскую монополию. В 1914 г. было образовано Акционерное общество заводов Жукова (основной капитал 4 млн руб.), в составе которого находились мыловаренное и стеариновое предприятия. На 1915 г. общество планировало получить 12 % годового дохода. Однако революции 1917 г. круто изменили не только судьбу Жуковых. Изменилось и само мыло: после национализации завода «буржуйского» мыла и след простыл, а вместо него стали выпускать суррогатное [106] .

Вспомнив о работе на заводе плеяды русских химиков, в 1930 г. власти установили на стене одного из корпусов мемориальную доску в память Льва Яковлевича Карпова, отразив в тексте его заслуги не столько как ученого и организатора химической промышленности, а как видного деятеля большевистской партии.

Жуковский завод продолжал работать даже во время Ленинградской блокады, производя столь необходимый городу и фронту продукт. Во время войны и сразу после нее мыловары просто не могли себе позволить употреблять высококачественные натуральные жиры для выработки мыла – все шло на еду. В производстве мыла использовались какие-то отжимки, а весь остальной состав приходился на глины: синие глины, которыми так богаты питерские окрестности и которым приписывают лечебные и дезинфицирующие свойства, и были основой этого эрзац-мыла. Свою функцию такое «мыло» выполняло: руки оно отмывало, очень грязную одежду отстирывало, а на большее в те годы никто и не замахивался, ведь кусочек туалетного мыла тогда стоил целое состояние. Во время Великой Отечественной войны завод сильно пострадал, но уже к 1960-м гг. было не только реконструировано мыловаренное производство, но и построены новые корпуса для выпуска стирально-моющих средств с годовой мощностью 30 тыс. тонн. С появлением импортных порошков завод не потерял покупателя. И хотя выпуск стирально-моющих средств сократился почти вдвое, это никак не отразилось на мыловарах. В начале 1990-х гг. завод преобразовался в акционерное общество «Аист».

Л.Я. Карпов (1879–1921) – деятель революционного движения в России, один из организаторов советской химической промышленности. Родился в Киеве в семье приказчика. Окончил Московское высшее техническое училище (1910). В 1898 г. участвовал в работе московского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». С 1900 г. жил и работал в Воронеже. Один из организаторов и руководителей «Северного рабочего союза». В 1903 г. по поручению ЦК РСДРП организовал и возглавлял Восточное бюро ЦК (Самара). В 1904 г. возглавлял Южное бюро ЦК (Киев), участвовал в создании подпольной типографии в Полтаве. В июле 1904 г. был кооптирован в ЦК РСДРП. В конце 1904 г. – один из организаторов газеты «Вперед». Участник Декабрьского вооруженного восстания 1905 г. в Москве. В августе 1906—мае 1907 г. – секретарь МК РСДРП. Неоднократно подвергался репрессиям. В 1911–1915 гг. занимался организацией канифольно-скипидарного производства в России; впервые наладил отечественное производство хлороформа и жидкого хлора. С 1915 г. – директор Бондюжского химического завода. С февраля 1918 г. заведовал отделом химической промышленности и был членом президиума ВСНХ. В 1918 г. при содействии Карпова основана Центральная химическая лаборатория ВСНХ в Москве, ныне Физико-химический институт им. Л.Я. Карпова. Похоронен на Красной площади у Кремлевской стены. На здании завода в 1930-х гг. установили мемориальную доску в память об ученом и «видном деятеле большевистской партии».

К.И. Ногин (1867–1940) – специалист по химии и деревообработке, в 1927–1940 гг. – профессор Ленинградской Лесотехнической академии.

В.А. Щавинский (1868–1924) – химик, искусствовед, член Института археологической технологии Академии истории материальной культуры. По окончании гимназии в Киеве пытался получить высшее образование в Петербургском технологическом институте, затем в Риге. Однако за национально-патриотические взгляды его признали неблагонадежным и лишили права получить высшее образование в России. В 1891 г. поступил на химико-технологическое отделение Цюрихского Политехнического института. С 1906 г. начал коллекционировать полотна, преимущественно голландских и фламандских мастеров. В столь непростом выборе помогал его друг Петр Семенов-Тянь-Шанский. Коллекционирование трансформировалось в профессиональную заинтересованность: он заинтересовался техническими вопросами реставрации. Параллельно работал над книгой «Очерки по истории техники и технологии красок в Древней Руси». В 1917 г. Щавинский – один из организаторов «Общества изучения и охраны памятников украинской старины в Петрограде». И когда правительство Центральной Рады поставило вопрос реституции украинских культурных ценностей из России, именно к Василию Александровичу обратились с просьбой организовать составление списка украинских ценностей, что хранятся в музеях и церквях Петрограда. Щавинский создал комиссию по регистрации предметов украинской старины и составил каталог «Ukrainica». В ноябре 1917 г. Щавинский завещал свою коллекцию картин (150 полотен), гравюр, рисунков, фарфора и фаянса, а также библиотеку в несколько тысяч томов Киевскому Национальному украинскому музею. Однако перевезти ее в эти бурные годы не нашлось возможности, поэтому он передает бoльшую часть коллекции на временное хранение в Эрмитаж. В 1923 г., незадолго до трагической гибели от рук уличных хулиганов, он завещал присоединить свою коллекцию к собранию своего друга Богдана Ханенко. Но только в 1925 г. та часть, которая не была передана на хранение в Эрмитаж, добралась до Киева. Дальнейшая судьба коллекции не менее трагична. Значительная часть пропала в годы Великой Отечественной войны. Сегодня в Музее искусств Богдана и Варвары Ханенко осталось лишь 25 из 169 картин собрания Щавинского. Утеряна коллекция фарфора и фаянса, которую в 1926 г. музей должен был получить из Кабинета искусств Всеукраинской академии наук. Из гравюр сохранилась лишь шестая часть, библиотека его до сих пор не систематизирована [107] .